воскресенье, 13 октября 2013
Да, представь себе, было время, когда ученые были уважаемыми и обеспеченными членами общества. Но когда и большинство простых людей, и власти перестали смотреть вдаль, а стали смотреть на свой кошелек, денег на науку стало жалко. Вначале им перестали закупать оборудование, потом практически перестали платить зарплату... да, да, были времена, когда и на оборудование, и на пропитание ученых деньги давало государство... А потом власти решили отобрать у ученых то, что у них еще осталось с прежних времен, и некому было за них заступиться. И кровью великомучеников науки, невинных доцентов, замученных в подвале Госдумы, был написан закон о ликвидации Академии наук. Но в последнюю секунду равноапостольного Фортова и других его собратьев на тайной трапезе осенило: «Если наше государство охраняет чувства верующих и права всех церквей, а ученых гонит, то и мы станем Церковью». И объявили они о создании Православной Научной Церкви, и подняли над научными институтами святой знак интеграла, и потребовали защиты прав верующих в науку. И пришли они в Госдуму на заседание комиссии по делам религии, требуя передать им все научное оборудование как предметы религиозного культа.Послушник Дирихле (в миру – Василий Пупкин) вошел в трапезную, с умилением посмотрел на икону равноапостольного Фортова, изобразил знак регрессии и быстренько прочел Символ веры: «Верую во всесильный Интеграл и пророков его, Римана и Лебега…», торжественно отрекся от нечестивого ЕГЭ, мысленно плюнул в приспешника его Ливанова, после чего пошел к своему месту. Сегодня, как обычно, на завтрак была овсянка на воде, но все это было неважно. Завтра, завтра произойдет постриг, и он из послушников станет настоящим монахом храма Абсолютной сходимости рядов. Он снисходительно посмотрел на новенького, послушника Ляпунова, который сегодня в трапезной читал священный Матанализ, через слово запинаясь на правилах Лопиталя.
Быстро проглотив овсянку и запив компотом, Дирихле вышел из трапезной. Ноги сами понесли его на утреннее всеобщее торжественное дифференцирование, но он вспомнил, что сегодня ему надобно явиться к самому святому профессору. Он подошел к его кабинету. Там уже ждал Гильберт, другой послушник, которому тоже завтра предстоял постриг.
Профессор позвал их, осенил знаком регрессии, жестом пригласил садиться, после чего посмотрел на них и спросил:
- Ну как, хотите послужить прогрессу?
- Служим науке! – хором ответили Дирихле и Гильберт.
- А почему вы выбрали именно орден математиков? Ведь наука едина, а у тех же биологов устав намного мягче. Да и условия не в пример лучше, сколько к ним мирян с благодарностью приходит. Кого они, причастив их хлебом и фторхинолонами, чудесным образом излечили от пневмонии, кто-то, взяв от них облаток с бета-блокаторами, чудесным образом подлечил больное сердце… Если честно, без братской поддержки их, да еще некоторых банков, мы бы просто ноги с голоду протянули… Вот ты, Гильберт, почему святую математику выбрал?
Щуплый Гильберт сглотнул, а потом выпалил:
- Я, когда теорему доказываю, Богом себя чувствую!
- Ой, Гильберт, Гильберт – покачал профессор головой в шапочке с кисточкой – больше самокритики! Помни, что математик должен не эквилибристикой заниматься, примерно как доказывать теоремы из одной области методами другой, а новые результаты получать! И смирения побольше надо, ведь мы лишь аппарат даем, которым наши коллеги из других орденов для познания пользуются. Ну, а ты?
Дирихле хотел было соврать что-то про служение человечеству и истине, но потом, неожиданно для самого себя, признался:
- А мне сам Колмогоров ночью явился. Сказал, что избрал меня для того, чтобы я математический аппарат единой теории поля разработал!
- Колмогоров, говоришь… А не врешь?
- Вот те рекурсия! Да я, если честно, мирскую жизнь-то люблю. И то, что мне придется в нищете и впроголодь жить, совсем меня не радует. Но вот чувствую – должен, и все!
- Должен, значит… А сдюжишь?
- Если честно, то считаю, что шансов на это у меня мало. Какие зубры на этом свои зубы обломали! Но буду стараться, как смогу!
- Это ты правильно – взгляд профессора потеплел – главное меньше думать о том, кто что сделает, ты или другой. Ведь для святой Истины это неважно, а работаем мы все вместе. Один леммку докажет, другой – вот, глядишь, и проблема решена! Ну да ладно, у меня для вас радостная новость. Архипрофессор наш сообщил, что процесс над святотанником, кто смел утверждать, что наука не нужна, завершился! Кощуннику за оскорбление чувств верующих дали 4 года! Так что завтра он будет у вас на постриге в звание младших научных сотрудников!
Послушники, преисполненные восторга перерекурсились. Профессор поправил висящий у него на шее на цепи золотой знак интеграла, перерекурсился на икону Центральной предельной теоремы и начал:
- Но перед постригом я хочу еще раз рассказать вам историю создания Православной научной церкви, чтобы вы могли еще раз все обдумать. То, что вам рассказывали на занятиях по истории церкви – не совсем правда. Точнее – не совсем правда. Дело в том, что началось все не в 2013 году по старому стилю, а раньше. Насколько раньше и почему – тут даже коллеги из ордена историков расходятся во мнениях, все время друг друга в ереси обвиняют. Одни считают, что дело в том, что финансовая буржуазия возобладала над промышленной, отчего и богатые люди, и власть перестали вкладываться в долгосрочные проекты Другие – что дело в выборной демократии, тоже заинтересованные только в кратковременных результатах. Но, так или иначе, но люди перестали вкладываться в развитие. В прогресс. В науку. Во все то, что дает огромные результаты, но не сейчас, а когда-то потом, и, возможно, не в твоей жизни. И ученые перестали быть обеспеченными людьми, и стали постепенно становиться чудаками...
Профессор жестом остановил восклицание удивленного Дирихле и добавил:
- Да, представь себе, было время, когда ученые были уважаемыми и обеспеченными членами общества. Но когда и большинство простых людей, и власти перестали смотреть вдаль, а стали смотреть на свой кошелек, денег на науку стало жалко. Вначале им перестали закупать оборудование, потом практически перестали платить зарплату... да, да, были времена, когда и на оборудование, и на пропитание ученых деньги давало государство... А потом власти решили отобрать у ученых то, что у них еще осталось с прежних времен, и некому было за них заступиться. И кровью великомучеников науки, невинных доцентов, замученных в подвале Госдумы, был написан закон о ликвидации Академии наук. Но в последнюю секунду равноапостольного Фортова и других его собратьев на тайной трапезе осенило: «Если наше государство охраняет чувства верующих и права всех церквей, а ученых гонит, то и мы станем Церковью». И объявили они о создании Православной Научной Церкви, и подняли над научными институтами святой знак интеграла, и потребовали защиты прав верующих в науку. И пришли они в Госдуму на заседание комиссии по делам религии, требуя передать им все научное оборудование как предметы религиозного культа. А когда кто-то пытался возмутиться, то заявили они, что Церковь науки и другие церкви – братья, что в Средние века именно христианские монастыри были теми центрами, которые сохраняли и преумножали научные знания. А что те же иудеи всегда почитали книжные знания. И в доказательства братства с другими конфессиями академики достали и всенародно показали – кто христианский крест, а кто еще кое-что. С тех пор научные ордена находятся под защитой и покровительством закона, и... как это, историки слово смешно откопали... – а, на самообеспечении. Хочет, к примеру, кто новый антибиотик, приходит к отцам-химикам, а те ему – про необходимость подношений и добровольных жертв. А они, конечно, службу проведут, к духам 4 стихий взовут, пробирками для их благосклонности побулькают, но что получится – это от самого просителя зависит. Если он будет достаточно истово молится, глядишь, чудо и свершится, а нет – так нет.
И послушники, отпущенные жестом святого профессора, пошли последний раз подумать, свою ли стезю они выбрали в жизни, и готовится к священному обряду.Отсюда:
uborshizzza.livejournal.com/2721609.html#cutid1
@темы:
Лучшее из сети,
Полититьфу,
Идиоты